Но меня это интересовало мало. Я шел по Зову. По Зову, который предназначался не мне.
Вечер плавно перетекал в ночь. Шумел проспект, протяжно выл в троллейбусных проводах ветер. Почему-то природные звуки вытесняли голоса цивилизации – может быть, потому что я прислушивался?
Направо, вдоль проспекта. Точно.
Нахлобучив поплотнее шапку, я зашагал по тротуару.
Когда я почти дошел до длинного дома, первый этаж которого занимали магазинные витрины с нелепыми бутафорскими самоварами, Зов прекратился. Но я все равно уже знал, куда идти.
Следующий дом, и вон там, чуть не доходя до перекрестка, узкая мрачная подворотня-тоннельчик. На этот раз наполненная неподдельным густым мраком.
Ветер как назло усилился, хлестал в лицо, пихался, как умелый регбист, и приходилось наклоняться вперед, чтобы хоть как-то двигаться.
Вот и подворотня. Кажется, я опоздал. На фоне еле-еле обозначенного пятна – противоположного входа в подворотню – на миг застыл неясный силуэт; я различил только бледное, явно нечеловеческое лицо и два тусклых отблеска в глазах. И, по-моему, зубы.
И все. Тот, кто здесь был, исчез, а тот, кто здесь остался, перестал быть.
Я присмотрелся, склонившись над недвижимым телом. Девушка, молоденькая совсем, лет шестнадцать. Со странной смесью блаженства и муки в остекленевших глазах. Рядом валяется пушистый вязаный шарф и такая же шапочка. Куртка расстегнута, шея обнажена. И четыре приметные точки на шее.
Тому, что я вижу практически в полной темноте, я даже удивиться не успел.
Я присел над девушкой. Вместе с кровью – небольшим, надо сказать, количеством, не больше четверти литра, – у нее выпили жизнь. Высосали энергию – всю, до последней капли. Паршиво.
И тут, одновременно с двух сторон, в подворотню ворвались люди. Точнее, не люди – Иные.
– Стоять! Ночной Дозор! Выйти из сумрака!
Я выпрямился, не сразу поняв, чего от меня требуют, и тут же получил чувствительный удар – не кулаком, не ногой. Чем-то белым-белым, как халат хирурга. Было не больно, просто обидно. Один из дозорных направлял на меня короткий стержень с красным камнем на конце и, кажется, намеревался ударить вторично.
И тут меня разом бросило на очередную ступеньку. И даже не на следующую, а наверняка через одну-две.
Я вышел из сумрака. Теперь я понимал, что это такое, когда все вокруг замедляется и появляется способность видеть в кромешной тьме. Это – мир Иных. А мне приказывали – не предлагали, а именно приказывали – вернуться в мир людей.
И я вернулся, послушно и безропотно. Потому что так было надо.
– Назовись! – потребовали от меня. Я не видел – кто, потому что в лицо мне светили фонариком. Мог разглядеть, но пока это было просто не нужно.
– Виталий Рогоза, Иной.
– Андрей Тюнников, Иной, сотрудник Ночного Дозора, – с видимым удовольствием представился тот, кто бил меня при помощи боевого жезла.
Теперь я чувствовал, что били меня не в полную силу, лишь профилактически. Но если надо, могли долбануть и посильнее, заряд жезла позволял.
– Итак, Темный, что мы имеем? Свежий труп и тебя рядышком. Объяснения будут? Или, может быть, у тебя найдется лицензия? А?
– Андрюха, не гони, – одернули его из темноты.
Но Андрюха не внял, лишь досадливо отмахнулся:
– Погоди!
И снова мне:
– Ну что? Молчишь, Темный? Сказать нечего?
Я действительно молчал.
Андрюха Тюнников был магом; естественно, Светлым и едва-едва перевалившим через пятую ступень.
Таким я был вчера.
Амулет заряжал явно не он – чувствовалась работа мага поматёрее. Да и те двое, что стояли у него за спиной, мне показались ребятами посильнее.
С противоположной стороны подворотню перекрывала одинокая девчонка, невысокая и молоденькая, но именно она была самой опытной и опасной во всей группе. Она была боевым магом-трансформом. Кем-то вроде светлого оборотня.
– Ну так что, Темный? – настаивал Андрюха. – Все молчишь? Понятно. Предъяви-ка регистрацию! И дайте знать кто-нибудь Дневному Дозору, что у нас тут браконьер-Темный…
– Дурак ты, Андрюха, – насмешливо сказал я. – Обрадовался! Браконьера поймал! А ты на жертву хоть смотрел, а? Кто ее уделал, по-твоему?
Андрюха осекся и скосил глаза на мертвую девчонку. Кажется, он начал понимать.
– Ва… вампир… – промямлил он.
– А я кто?
– Ты м-маг… – От растерянности Андрюха даже заикаться начал.
Я обернулся к девушке, поскольку решил, что разговаривать стоит именно с ней.
– Когда я пришел, все уже было кончено. Вампира я видел, но вне тоннеля, он удрал во двор. Девчонка была уже мертва, ее вычистили в ноль, а крови только отхлебнули. Я – приезжий, пару часов как с поезда, живу в «Космосе».
И не удержался, добавил:
– Не первый раз браконьерствуют вампиры в этой подворотне, да?
Теперь-то я видел следы былого здесь, прямо на асфальте и на стенах. Теперь, когда прыгнул сразу через несколько ступенек.
– Только в прошлый раз вам повезло больше, Светлые… А следы зачистили, к слову, хреново, до сих пор видны.
– Не думай, что мы тебе очень благодарны, – процедила девушка мрачно. – И еще: я все-таки хочу взглянуть на твою регистрацию.
– Да пожалуйста. – Я покорно продемонстрировал печати. – Надеюсь, я больше не нужен? Не смею мешать вашим несравненным детективам в поисках браконьера.
– Тебя найдут завтра, – сухо сообщила девушка. – Если понадобишься.
– Не возражаю! – хмыкнул я. И, отодвинув с дороги одного из дозорных, вышел на проспект.
Личину обычного Темного я сбросил шагов через сто.
Глава 2
В ближайшие два дня и две ночи не произошло ровным счетом ничего интересного. Я бродил по Москве, делал неожиданные покупки, упражнялся в новых умениях, стараясь, чтобы это не слишком было заметно. Подключил свой мобильник, совершенно непонятно зачем – звонить мне все равно было некуда и некому. Купил мини-дисковый плейер и часа два составлял болванки для него, выискивая в каталоге старые и новые песни, которые чем-то отзывались в моей неуступчивой памяти. Я привыкал к изменившейся Москве, которая под искристой мишурой праздничного неона оставалась все такой же грязной и обшарпанной. В гостинице со мной здоровалась прислуга, а на право обслужить меня, кажется, уже составляли очередь – я продолжал вести жизнь человека, не признающего банкнот меньше ста рублей. Странно, но сдачу в магазинах я при этом аккуратно брал. Даже мелкие никелированные монетки, годные разве что на сувениры для иностранцев…
Иных за эти двое суток я встречал только трижды: однажды – в метро, совершенно случайно, раз – ночью наткнулся на пьяненькую ведьму, безуспешно пытающуюся взлететь на балкон третьего этажа, поскольку она потеряла ключи от подъезда и от квартиры, а пройти через сумрак у нее просто не оставалось сил. Ведьме я помог. И еще как-то днем меня принял за неинициированного достаточно сильный Светлый маг – я даже фамилию его запомнил: Городецкий. Он, кстати, зашел в магазин за тем же, что и я, – составить себе очередную болванку для плейера. Увидев официальные печати, маг удивился и сразу оставил меня в покое. Даже уйти вознамерился, кажется, из брезгливости, но мне как раз закончили нарезать диск, и ушел я.
Некоторое время я гадал: за что он так ненавидит Темных?
Впрочем, Светлые все нас ненавидят. Ну, почти все. И никак не хотят поверить, что мы к ним испытываем в основном равнодушие – если только Светлые не становятся у нас на пути. А они становятся, и часто. Впрочем, мы у них – тоже.
Из Ночного Дозора никто меня не тревожил и, по-моему, даже не предпринял попытку найти и допросить. Дошло все-таки, что Темному магу нет нужды пить человеческую кровь. Конечно, я мог бы это сделать, заработав длительное желудочное расстройство – если бы не стошнило от отвращения… Я погрузился в ожидание очередного шага на очередную ступеньку, но, видимо, это могло произойти только в каких-нибудь острых и неоднозначных ситуациях, когда нечто во мне заставляло применять магию. Не мелкие воздействия вроде отшивания мордатых бритых контролеров в автобусе или успокаивающей пелены на всю нервную очередь за карточками на метро, когда мне лень было стоять, – нет, этот уровень был для меня в прямом смысле вчерашним днем. Чтобы научиться чему-то новому и обнажить еще один слой закрытой памяти, чтобы обрести дремлющие покуда знания, мне требовались потрясения посерьезнее.
Они заставили себя ждать, но очень недолго.
Как и многие Темные, я оказался закоренелой «совой». Живя среди обычных людей, я не мог начисто игнорировать день, но и манящему зову ночи тоже не хотелось сопротивляться. Я поздно вставал, около полудня или даже позже, а в гостиницу возвращался только с рассветом.
Четвертая моя ночь в Москве уже подернулась первыми намеками на рассвет, чернота впустила в себя первые оттенки темно-серого, когда я вплотную подобрался к подножию очередной ступеньки. Я гулял по пустынному Измайловскому бульвару и неожиданно ощутил, как вдалеке, где-то во дворах, полыхнул мощный магический выброс.
